На Молдаванке, на углу Дальницкой и Балковской улиц, стоит дом Любки
Шнейвейс. В ее доме помещается винный погреб, постоялый двор, овсяная
лавка и голубятня на сто пар крюковских и николаевских голубей. Лавки эти
и участок номер сорок шесть на одесских каменоломнях принадлежат Любке
Шнейвейс, прозванной Любкой Казак, и только голубятня составляет
собственность сторожа Евзеля, отставного солдата с медалью. По
воскресеньям Евзель выходит на Охотницкую и продает голубей чиновникам из
города и соседским мальчишкам. Кроме сторожа на Любкином дворе живет еще
Песя-Миндл, кухарка и сводница, и управляющий Цудечкис, маленький еврей,
похожий ростом и бороденкой на молдаванского раввина нашего - Бен Зхарью.
О Цудечкисе я знаю много историй. Первая из них - история о том, как
Цудечкис поступил управляющим на постоялый двор Любки, прозванной Казак.
Лет десять тому назад Цудечкис смаклеровал одному помещику молотилку с
конным приводом и вечером повел помещика к Любке для того, чтобы
отпраздновать покупку. Покупщик его носил возле усов подусники и ходил в
лаковых сапогах. Песя-Миндл дала ему на ужин фаршированную еврейскую рыбу
и потом очень хорошую барышню, по имени Настя. Помещик переночевал, и
наутро Евзель разбудил Цудечкиса, свернувшегося калачиком у порога
Любкиной комнаты.
- Вот, - сказал Евзель, - вы хвалились вчера вечером, что помещик купил
через вас молотилку, так будьте известны, что, переночевав, он убежал на
рассвете, как самый последний. Теперь вынимайте два рубля за закуску и
четыре рубля за барышню. Видно, вы тертый старик.
Но Цудечкис не отдал денег. Евзель втолкнул его тогда в Любкину комнату
и запер на ключ.
- Вот, - сказал сторож, - ты будешь здесь, а потом приедет Любка с
каменоломни и с божьей помощью выймет из тебя душу. Аминь.
- Каторжанин, - ответил солдату Цудечкис и стал осматриваться в новой
комнате, - ты ничего не знаешь, каторжанин, кроме своих голубей, а я верю
еще в бога, который выведет меня отсюда, как вывел всех евреев - сначала
из Египта и потом из пустыни...
Маленький маклер много еще хотел высказать Евзелю, но солдат взял с
собой ключ и ушел, громыхая сапогами. Тогда Цудечкис обернулся и увидел у
окна сводницу Песю-Миндл, которая читала книгу "Чудеса и сердце
Баал-Шема". Она читала хасидскую книгу с золотым обрезом и качала ногой
дубовую люльку. В люльке этой лежал Любкин сын, Давидка, и плакал.
- Я вижу хорошие порядки на этом Сахалине, - сказал Цудечкис
Песе-Миндл, - вот лежит ребенок и разрывается на части, что это жалко
смотреть, и вы, толстая женщина, сидите, как камень в лесу, и не можете
дать ему соску...
- Дайте вы ему соску, - ответила Песя-Миндл, не отрываясь от книжки, -
если только он возьмет у вас, старого обманщика, эту соску, потому что он
уже большой, как кацап, и хочет только мамашенькиного молока, и мамашенька
е... |