Дело Кери Хершковица – может послужить лучшей иллюстрацией того, как профсоюз учителей не позволяет школьной администрации устранять из школы некомпетентных и безответственных педагогов, включая тех, кто сам признался в проступках сексуального характера.

Хершковиц, преподававший химию в старших классах, попытался соблазнить свою ученицу. Он посылал ей по Интернету письма непристойного содержания и учил, как обманывать бдительность матери. Когда его поймали, он сознался в этом. Глава школьного ведомства попытался уволить Хершковица, но профсоюз вот уже шесть лет препятствует этому.

Неспособность школьного ведомства рассчитать Хершковица судья недавно назвал "худшим кошмаром любых родителей". По крайней мере теоретически, школьные власти могут уволить любого учителя, если располагают для этого достаточными основаниями. Но на практике выходит, что для того чтобы педагога уволили, он должен совершить либо тяжкое уголовное преступление, либо зарекомендовать себя полным профаном в собственном предмете.

В данном случае арбитры, получающие зарплату от профсоюза, не видят достаточных причин для увольнения, поскольку учитель не вступил, а только пытался вступить в интимные отношения со своей ученицей. И они не видят достаточных оснований для увольнения великого множества других учителей, хотя те из года в год не в состоянии подготовить своих учеников к сдаче экзаменов.

Любой работодатель выдвигает конкретные требования к своим сотрудникам. Только тогда его предприятие действует успешно. Работник должен четко знать, что от него требуется, а работодатель должен располагать возможностью избавиться от нерадивого подчиненного. Это правило действует в любом частном бизнесе, включая такие гигантские корпорации, как General Electric, и оно должно действовать в городских школах.

Сейчас у мэра Майка Блумберга, обсуждающего условия нового контракта с профсоюзом учителей, появилась возможность воплотить в жизнь это требование. Для этого ему надо добиться согласия главы профсоюза Рэнди Вайнгартен на ликвидацию дисциплинарной системы, созданной для защиты интересов 80 тысяч членов профсоюза.

Этот контракт обязывает школьную администрацию соблюсти требования выдвижения обвинений против педагога по 54(!) пунктам. После того как обвинения будут сформулированы, дело передается арбитрам, получающим за день работы по одной тысяче долларов из профсоюзной кассы. Предельно редко эти арбитры находят виновными членов профсоюза, который так обильно смазывает маслом их кусок хлеба. Обычно они заставляют школьных администраторов крепко попотеть, доказывая, что учитель виновен в некомпетентности или в совершении неблаговидного поступка. После чего педагога возвращают в класс.

Интересы детей не учитываются и не будут учитываться, если Блумберг и Вайнгартен не ликвидируют порочную систему защиты учителей, которые не могут и не должны быть учителями. Шестилетняя кампания по увольнению Хершковица подтверждает необходимость такого рода изменений.

Хершковица вызвали на собеседование к служащим школьного следственного отдела в 1998 году, после жалобы матери его ученицы. Он подписал признание о том, что посылал девушке и-мейлы, "касающиеся их будущих сексуальных отношений", и задавал ей вопросы типа "хочет ли она заняться сексом с ним и другими людьми". В своих письмах он обсуждал различные виды секса. Хершковиц также признал, что звонил домой ученице, вопреки запрету ее матери, и оставил ей свой интернетовский адрес для продолжения переписки. Школьные власти отправили Хершковица в так называемую "резиновую камеру" и начали процесс его увольнения.

"Резиновыми камерами" назвали такие офисы в школьном ведомстве, где педагоги, которых пытаются уволить, от безделья могут биться головой об стены и благополучно отскакивать от них, поскольку они как бы покрыты резиной. Сейчас в таких "резиновых камерах" маются бездельем и продолжают получать свою учительскую зарплату четыре сотни педагогов.

Дело Хершковица передали арбитру Роберту Симелкеру, который постановил, что служащие отдела расследований нарушили так называемое "правило Вайнгартен", носящее имя главы профсоюза. Это правило запрещает следователям допрашивать подозреваемого педагога, если рядом не присутствует представитель профсоюзного руководства. После этого арбитр Симелкер отказался включить в дело признание Хершковица.

Затем Симелкер отказался включить в дело показания ученицы Хершковица, заявив, что она не может доказать, что полученные ею и-мейлы были отправлены именно этим учителем. Что до телефонных звонков, то Симелкер предположил, что педагог мог звонить девушке по любому поводу и обсуждать совершенно обычные вещи. И это не грозило девушке, даже если принять во внимание его собственное признание в том, что он был очарован ее голосом.

После этого Симелкеру только осталось распорядиться об отправке Хершковица в класс, что он и сделал.

Школьные власти снова отправили его в "резиновую камеру" и передали дело в суд. Вопреки препятствиям, которые чинили делу профсоюзные юристы, суды трех инстанций, включая Верховный суд штата, пришли к заключению, что Симелкер сделал ошибку, исключив из дела признание Хершковица. Суд заставил Симелкера пересмотреть дело, и на этот раз арбитру ничего не оставалось, как признать Хершковица виновным. Теперь осталось определить меру наказания.

Городское школьное ведомство снова потребовало увольнения Хершковица, объясняя, что не намерено ждать, когда этот сексуальный хищник удовлетворит свой нездоровый аппетит. Но Симелкер решил только отстранить Хершковица на год от педагогической деятельности, после чего тот сможет вернуться в класс.

Мотивировка такого решения — Хершковиц так и не вступил в сексуальные отношения с девушкой. Арбитр также принял во внимание заверения адвоката Хершковица в том, что за последние пять лет тот не был связан интимно ни с одной школьницей.

Основываясь на решении арбитра, школьные власти приготовились вернуть химика в уже ставшую привычной для него "резиновую камеру". Но в дело вмешался Роландо Акоста из манхэттенского отделения Верховного суда, постановивший, что Хершковица нельзя даже близко подпускать к детям.

"Отстранить его всего на год от занятий, все равно что заявить во всеуслышание, что действия этого извращенца не представляют никакой опасности, — заявил судья. — Не менее важно, что такое решение даст понять девушке и ее матери, что проявленная ими смелость была совершенно напрасной. Суд считает, что действия этого педагога являются нарушением доверия, без которого учитель не может передавать знания менее защищенным".

К сожалению, решение судьи Акосты не завершило этой истории. Оно лишь позволило снова направить дело Хершковица к арбитрам, которые пока заняты другими аналогичными делами. Скажем, недавно пять школьниц пожаловались на учителя, который обнимал их неподобающим образом, приглашал на свидания и признался, что хотел бы "попробовать черненькую".

Учитель в письменной форме признался в том, что так оно и было, но его снова спасло "правило Вайнгартен". Сделанное им признание в дело не включили.

Большинство нормальных учреждений давно бы выбросило из своего штата таких, как Хершковиц и второй упомянутый учитель, не тратя время на многолетие слушания их дел. Даже сама Вайнгартен сейчас говорит, что потрясена развитием событий в описанном случае. Но этого мало.

Система защиты учителей, разработанная для слепого отражения любых подозрений, жалоб и обвинений в их адрес, должна быть пересмотрена, а процесс рассмотрения их дел и увольнения упрощен. И он должен быть также упрощен для освобождения школы от куда большего числа просто некомпетентных педагогов.