Только до конца августа Харви Файерстайн играет главную роль в мюзикле "Скрипач на крыше"Если вы еще не видели нынешнего, четвертого по счету, бродвейского воплощения одного из самых популярных американских мюзиклов – "Скрипач на крыше", советую посетить театр "Minskoff" (200 Вест 45-я улица) до конца августа, пока главные роли – Тевье-молочника и его жены Голды – играют Харви Файерстайн и Андреа Мартин.

Они вдохнули новую жизнь в спектакль, который, казалось, был мертв уже с момента премьеры, состоявшейся в феврале 2004 года.

Немного истории. Все началось с Шолом-Алейхема и его рассказов на идиш о Тевье-молочнике, его дочерях и прочих обитателях деревни Анатевка. В период между 1905 и 1910 годами они печатались в Европе и в Америке и вскоре стали популярны во многих странах мира. В 1953 году на основе этих рассказов в Америке появилась серия коротких пьес под общим названием "Мир Шолом-Алейхема", успех которой подтолкнул поклонника Шолом-Алейхема Арнольда Перла написать пьесу "Тевье и его дочери", основанную на все тех же рассказах о семье молочника из Анатевки.

Поставленная в 1957 году, она тоже имела сногсшибательный успех и дала импульс к рождению (в 1964 году) прославленного мюзикла "Скрипач на крыше", авторами которого стали либреттист Джозеф Стайн, композитор Джерри Бок и автор стихотворных текстов для песен Шелдон Харник. Главную роль в первой постановке исполнял легендарный Зеро Мостель (она стала одной из самых знаменитых в его театральной судьбе), а постановщик и автор хореографии – Джером Роббинс. К счастью, в нынешней версии сохранены танцы Роббинса, и это еще одна причина смотреть спектакль.

Первое воплощение "Скрипача" выдержало на Бродвее 3 249 представлений, потом появился фильм, записи, многочисленные обработки мелодий – в разных стилях и для разных составов, новые постановки... Люди, никогда не видевшие "Скрипача на крыше" и не читавшие Шолом-Алейхема, знали наизусть "If I Were a Rich Man", "To Life", "Sunrise, Sunset" – песни, которые и по сей день украшают репертуар свадебных оркестров и праздничных концертов. Их присутствие, а также талантливый, остроумный текст, плюс, конечно, сама история Тевье, способны обеспечить успех спектаклю. Так? Не совсем.

В постановке Дэвида Лево "Скрипач" оставляет весьма противоречивые чувства. Добрый бедняк Тевье, больше всего на свете любящий своих дочерей, сталкивается с жестокой реальностью: его дочери больше не хотят жить согласно традициям и выбирают себе самых неподходящих спутников жизни.

Отцовское сердце обливается кровью, а вокруг рушатся не только традиции (недаром самый большой и самый важный номер, тема которого становится одним из лейтмотивов спектакля, так и называется – "Традиция") – рушится весь привычный, пусть нелегкий, но хорошо знакомый, тот, к которому как-то удалось приспособиться, мир. Погромы, насильственное переселение, революция, одна дочь едет в Сибирь, к сосланному любимому, другая – в Варшаву, сам Тевье – в Америку, а Хава, любимица Хава остается со своим "гоем" в России... Мы-то знаем, что это только начало. Кому из них удастся выжить в катаклизмах истории, о которых они еще ничего не ведают? Знакомый сюжет, во многом универсальный, во многом – только восточноевропейскому еврею понятный до конца. Сюжет, от которого и сегодня щемит сердце.

Но режиссер Дэвид Лево, которому хорошо удаются истории из жизни современных образованных горожан (он известен в Нью-Йорке и Лондоне постановками мюзикла "Nine" и драмы "The Real Thing"), не ощущает атмосферы ни Анатевки, ни вообще российской черты оседлости.

Характеры героев Шолом-Алейхема ему не близки. Они – пешки в сочиненной им стерильной музыкальной игре с песнями и танцами (и с маленькой красочной отсылкой к образам Шагала, которая все равно ничего не меняет).
В этой игре каждый актер "сам за себя" и если этот "сам" – Харви Файерстайн, то считайте, что вам повезло. Он –"Актер Актерыч". С нескрываемым удовольствием, вкусно, сочно, размашисто этот виртуоз сцены, совсем недавно игравший полногрудую балтиморскую мамашу в "Hairspray", перевоплощается в большого бородатого Тевье.

Его характерно хриплый голос так искренно взывает к Богу, так колоритно произносит тевьевские "максимы", так трогательно вопрошает Голду, любит ли она его, а его массивное тело так натурально живет и движется – то в танце, то в беседе, то в прощании с дочерью, то – вместо захворавшей лошадки – в тяжелой упряжке, что ему веришь до конца, безраздельно.
Харви вырос в еврейской семье, в бруклинском Бенсонхерсте и даже ходил мальчиком в ортодоксальную ешиву. Так что Тевье у него, можно сказать, в крови.

Прекрасная комическая актриса Андреа Мартин – сухощавая суетливая с грустными глазами Голда – идеальная для него партнерша. В эпизоде "Сон Тевье" оба они просто уморительны. Мне очень понравился и Дэвид Воль в роли обстоятельного мясника Лазаря Волфа, и Йосеф Булос – забавный Рабби, и Нэнси Опель – моложавая темпераментная сваха Ента.

А вот молодежь в спектакле не очень интересная. Одев всех дочерей Тевье в одинаковые кремового цвета платьица (по ним, между прочим, совсем не скажешь, что Тевье беден, но, может быть, у художника по костюмам Вики Мортимер именно такие представления о бедности?), а всех русских ребят – в столь же одинаковые, аккуратно выглаженные косоворотки и сапоги, режиссер не заметил, что и говорят, и поют, и двигаются они как близнецы, повторяя все уныло-слащавые клише американского мюзикла. Да и материал им достался намного более скудный, чем тот, что поют Тевье, Ента или Голда.

И еще одно: самые печальные события сконцентрированы во второй части спектакля. Но в нынешней постановке второе действие просто кажется затянутым и смотрится с куда меньшим интересом, чем первое. Режиссер пытается акцентировать драму, но делает это неумело, и актеры – даже Файерстайн – начинают "фальшивить".
И все же спектакль, с его поэтичными декорациями, выразительным освещением и темпераментной игрой сидящего на сцене оркестра стоит посмотреть. Потому что "Скрипач на крыше" – это часть американской традиции. "А без наших традиций, – как утверждает Тевье, – жизнь начинает шататься, как скрипач на крыше".