В Санкт-Петербурге 22 декабря совсем незадолго до окончания года, посвященного Дмитрию Шостаковичу, скончалась его ученица – композитор Галина Ивановна Уствольская. Ей было 87 лет.

Именно слова "ученица Шостаковича" действительно подчас помогали музыке Уствольской пробиваться на концертную сцену, подогревая общественный интерес к ней. Однако ее музыка больше известна за рубежом, чем в России, отмечает ИТАР-ТАСС.

Композитор и впрямь училась у композитора Шостаковича, но стать его последовательницей или "преемницей" она не захотела. От любых влияний она открещивалась почти болезненно: "Минимальная музыка", Шенберг, Веберн - все это почему-то ко мне приписывают. Пишут, что я от Веберна, что моя музыка имеет древнерусские корни, пишут про композиторов, фамилии которых я вообще не знаю... У меня есть мое творчество, моя музыка, только моя!"

Уствольская вошла в музыку с первых послевоенных лет как совершенно уникальная личность с пронзительным духовным миром, мощным интеллектом, трагическим пафосом, мужественной, суровой интонацией. Таковы ее ранние сочинение "Октет", Вторая фортепианная соната, пять ее симфоний (1955-1990), что выражено даже в их названиях: Вторая - "Истинная вечная благость", Третья - "Иисусе, Мессия, спаси нас!", Четвертая - "Молитва", Пятая - "Аминь". Исполнительские составы симфонических и инструментальных произведений Уствольской всегда уникальны.

Галина Уствольская - лауреат Гейдельбергской премии 1992 года за достижения в области искусства.

Галина Уствольская родилась в 1919 году в Петрограде, где и прожила всю свою жизнь. Училась в консерватории по классу композиции - как раз у Дмитрия Шостаковича, затем осталась там же в аспирантуре. С начала 50-х годов много занималась преподаванием, состояла членом Союза композиторов. На тот период пришлось то, что можно назвать большим общественным успехом: написанное ею крупное сочинение - былина "Сон Степана Разина" для баса с оркестром, получило всевозможное признание вплоть до регулярного включения в программу торжественных концертов, открывавших сезон в Ленинградской филармонии.

Однако другие ее произведения, созданные в те же годы (конец 40-х - начало 50-х), явно писались "в стол" – перспектива не только их исполнения, но и их издания поначалу смотрелась довольно сомнительной.

До сих пор не вполне ясно, какую именно роль в ее творческой судьбе сыграл Дмитрий Шостакович, пишет "Коммерсант". С одной стороны, общеизвестно, что о музыке отзывался не просто с похвалой, а с неподдельным восторгом, сулил ей блестящую будущность и международную известность и даже позволял себе цитировать музыку ученицы в своих произведениях. Так, композитор включил тему финала ее Трио в свой Пятый квартет и сюиту на стихи Микеланджело.

С другой стороны, сама Галина Уствольская как-то обмолвилась, что на реальную поддержку своей музыки со стороны учителя в более поздние годы рассчитывать ей было сложно. Тем не менее, еще при жизни Дмитрия Шостаковича находившаяся в расцвете творческих способностей Галина Уствольская превратилась в композитора мало известного и редко исполняемого.

В официальной критике музыку Уствольской критиковали за элитарность, жесткость и узость. Но, как отметил ее ученик Борис Тищенко, "если это узость, то узость лазерного луча, прожигающего металл". Она просила музыковедов воздержаться от анализа ее сочинений, солидарная с Шуманом в том, что "лучший способ говорить о музыке - это молчать о ней".

Интерес к ее музыке - аскетичной, загадочной, суровой и в то же время богатой экстремальными контрастами и крайностями – оживился лишь с 1980-х годов. Отечественную музыкальную жизнь в этом смысле сильно обогнала европейская, и лишь понемногу, на волне общего интереса к русскому авангарду и к отошедшим в тень персонам в музыке ХХ столетия ее имя, наконец, вернуло себе широкую известность.

Теперь эта ситуация может измениться, и вероятнее всего, даже станет нормой нарушение самого необычного пожелания Галины Уствольской: "Я прошу всех, кому дорого мое творчество, не делать его теоретического анализа".